Поколение русских цыган Поповых — 19.03.2009
В стихах цыганского поэта Алексея Дулькевича – сама душа цыганская. Песни, пляски. И – кони… Как говорится в другой песне, цыган без лошади – что без крыльев птица.
Скачут кони, кони, кони вороные,
И никак их не сдержать,
Льются песни огневые,
И никак их не унять!..
Да где сейчас цыгану коня огневого отыскать, страсть свою выразить? Тем более – в городе большом? Только – на ипподроме!
Вот и служили они, несколько поколений русских цыган Поповых, на ипподромах в самых крупных городах. Как и полагается – наездниками.
Представителей трех поколений Поповых звали одинаково: в честь деда назвали отца, в честь отца — сына. С ним, младшим Александром, мы сейчас и беседуем в его уютной московской квартире.
- Еще прадед мой, его звали Николай, держал в Ленинграде орловских рысаков. Во время войны он вывез их из блокадного города в Новосибирск, где тогда уже был ипподром. Тем самым спас породу… Лошадьми занимался мой дядя, наездниками стали оба его сына. Кстати, они живут в Орле – «тезке» знаменитой нашей породы лошадей, — говорит Александр, бережно перебирая целую пачку уже пожелтевших фотографий. На всех фото – он сам, его отец, дед с лошадьми. На обороте – дата, клички питомцев, какими победами прославилась лошадь. – Сам я начинал конюхом на Московском ипподроме, куда меня привел отец. Потом окончил школу наездников. За пять лет занял сто первых мест в заездах. А отец был на ипподроме бригадиром, работал с конными заводами, где разводили племенных лошадей, привозил «пополнение». Кстати, отец был известным наездником, постоянно брал призы на престижных международных соревнованиях, с успехом отстаивал честь нашей страны. Вновь прибывших молодых лошадей готовили к скачкам год-полтора. Несколько лет они работали. Самые способные участвовали в больших традиционных призах. Затем лошадей отправляли обратно на конный завод, где от них получали потомство.
Потомство от наиболее способных направлялось на ипподромы. У «детей» старались выявить лучшие качества, заложенные в них родителями.
Летом запряженные в «качалки», зимой – в санки, лошади должны были работать практически каждый день. Иначе – потеря «квалификации». Даже если лошадь нездорова – ее все равно прогуливали. Чтоб вела себя как надо, чтобы, как говорили наездники, не искала пятую ногу во время скачек, не сбивалась с рыси в галоп – нужно было работать и работать. Кроме тренировок и дисциплины – ласка требовалась, внимание. Проследить, чтобы каши всем досталось, и вовремя — иначе копытом бить начинают, подковы до срока стирают. Травки свежей ей нарвать, чтоб похрустели. По холке потрепать, когда тебя утром веселым фырканьем встречает. Перед соревнованиями сахарком угостить, поговорить. Тогда и самая, казалось бы, неказистая лошадка выложится по полной. А были, вспоминает Александр, и просто талантливые от природы, которым и объяснять было не надо, что от нее требуется. С нужными умениями она, казалось, уже родилась.
- Когда везешь пополнение с конного завода, с ними в товарных вагонах живешь. Воду из одного ведра с лошадьми пьешь, не брезгуешь. Сначала – им, потом – себе. Лошади ценные, чистокровные – «орловцы», «американцы», наши, русские, метисы, — нужно было довезти всех в целости и сохранности. Потом несколько лет работаешь с ними, сживаешься, когда приходит время возвращать их на конный завод – с такой болью расстаешься!..
- А сбрасывали? – спрашиваю Александра.
- Было дело. Но я их переламывал. Видишь – лошадь с норовом, но не пойти к ней нельзя. Ей нужно работать, положено пять кругов сделать – четыре уже ни в коем случае нельзя давать, иначе дурь в голове будет. Да и что люди скажут – цыган, и лошади боится!
На ипподроме наездники, можно сказать, и дневали, и ночевали. Любили свое дело, жили им. Да и график соревнований не давал расслабиться – скачки проходили трижды в неделю! У каждого наездника были свои, выражаясь современным языком, фанаты. Приходили на тренировки, наблюдали, что-то записывали, анализировали. Однако, как вспоминает Александр, разбогатеть на тотализаторе мало кому удавалось: лошадь, она ведь живая, даже явный лидер всегда мог дать сбой на финише. Но, и проигравшись, шли вновь: скачки – это адреналин, это азарт, это захватывающее зрелище!
Теперь, к сожалению, Московский ипподром уже далеко не тот, что был в те золотые для него времена. Александр вынужден был отойти от любимого дела. Однако по-прежнему «лошадиная» тема – одна из любимых в семье. Жене Светлане она тоже очень близка: Света родом из Тверской области, из семьи русских цыган, которые выращивали племенных жеребцов. Так что Светлана еще с детства ухаживала за лошадьми, знает и понимает их. Как могут понимать только цыгане.
А если еще дядя зайдет в гости, Николай Масальский, — вообще другой темы не будет! По профессии Николай Иванович хоть и водитель, однако лошадей и знает, и любит. Вспоминает, что без них еще каких-нибудь сорок-пятьдесят лет назад в Москве было просто никуда, машин-то было мало, а грузы возить надо. На знаменитом Микояновском мясокомбинате, вспоминает, в штате состояли бельгийские тяжеловозы, корм для которых доставляли из подмосковных колхозов.
С этим районом столицы, с Таганкой и теперешним Юго-Восточным округом, связана вся жизнь семьи Поповых-Масальских. Мать Александра, Тамара Петровна, работала на заводе, где изготавливали значки. Тетя, Варвара Масальская, трудилась на Первом часовом заводе. У Светланы и Александра двое сыновей: 19-летний Ян и Михаил, который учится в 4-м классе. Саша и Света люди музыкально одаренные. Александр с детства участвовал в художественной самодеятельности, Светлана хорошо поет. Словом, увлечения и таланты истинно цыганские. В большой и суетной современной Москве они сумели сохранить маленький островок по-настоящему цыганской жизни.
