Александр Бариев. Роковое лето — 27.04.2013
Тем летом мы с Балуком, как всегда, выехали с семьями на отдых в турецкую Анталию. (Балук – так называли Сашу его родные и друзья) В первый же день раздался звонок от друга. Звонил он вообще-то очень редко, а тут говорит: «Друзья, услышал, что вы в Анталии. Я тоже здесь, в Турции, и завтра у меня день рождения. Хочу вас пригласить. А послезавтра уже уезжаю домой…»
Отказать было трудно. Хотя и могли это сделать: как-никак мы только что прибыли, а тут опять ехать, и неблизко: праздник должен был состояться на прогулочном корабле.
Наутро пришел за нами автобус. Жены с детьми ехать отказались. Засомневались и мы. Балук спросил меня: «Может, не поедем, как считаешь?» На что я ответил, что это не совсем удобно – уже и автобус приехал, и ждут нас.
Решили ехать. Как впоследствии оказалось, это была роковая ошибка. Хотя беды в тот момент ничто не предвещало. Но и настроения не было.
Через полтора часа мы были в порту города Кемер. Нас ждали с нетерпением. Были среди гостей и незнакомые нам люди, которые нам как-то сразу не понравились. Но мы уже зашли на корабль.
После трех часов прогулки по сорокаградусной жаре, после немного выпитого, мы чувствовали усталость, хотелось уже вернуться в отель.
За полчаса до прихода в порт на корабле образовалась непонятная ситуация. Сначала был разговор на повышенных тонах. После нам пришлось разнимать команду с теми «друзьями», которые нам сразу не понравились.
Незаметно для нас капитан корабля очутился на самой высокой точке корабля и что-то громко говорил по огромному телефону. (Потом оказалось, что он передал в порт информацию, будто «русская мафия» требует, чтобы весь порт платил дань москвичам! Откуда он это взял, зачем, почему – непонятно)
Приблизившись к порту, мы увидели на пирсе огромную, человек в триста, толпу. Одни моряки, все возмущенные и злые.
Мы с Балуком понимали, что уходить надо культурно и грамотно, ведь мы за границей.
Когда пришвартовались, один из этих лже-друзей, прыгнув в толпу с корабля, начал драку и через секунду оказался в воде между кораблями, стоявшими на причале.
Останавливая толпу с двух сторон и не выдерживая давления и натиска, но понимая, что отступать нельзя, мы решили пробираться сквозь толпу на берег.
Более получаса нам втроем с Балуком и именинником Андреем пришлось биться в кулачном бою. Когда мы добрались до берега, вся толпа объединилась с двух сторон и начала забрасывать нас камнями, цепями и еще чем-то вроде якорей. Все трое мы были окровавленные. Кровь застилала глаза, мы не могли видеть, что в нас летит.
Через 5-6 минут мы услышали сирены полиции и скорой помощи. Нас окружили, посадили в машины и отвезли в больницу. Наших противников, около 10 человек, тоже.
В больнице мы увидели их побитые лица, и, честно, нам было не обидно – при таком-то их численном перевесе.
Балуку зашивали голову. После чего нас отвезли в участок, куда приехали консул и руководитель турагентства. Нас решили депортировать. Но семьи, которые приехали за нами, подняли самый настоящий политический скандал. И нас отпустили в отель. А нашего друга, который начал всю эту беду, отправили в Москву.
Неделю мы отходили. Я видел грустное лицо Балука, он все время думал о случившемся и сильно переживал.
А три года спустя у Балука случился приступ. Диагностировали инсульт. А после в голове начала расти гематома, которая перешла в страшную неизлечимую болезнь.
Стараниями крёстного отца нашего брата Николая Алексеевича Сличенко нам удалось положить его в госпиталь имени Бурденко. Он перенес две сложнейшие операции. Но врачи вынесли приговор: осталось восемь месяцев, не больше. Мы все цеплялись за каждую тростиночку. Молитвы, Псалтырь; отец Власий из Боровска; монахи с Афона… Спасибо нашим друзьям: они дежурили, ухаживали, круглые сутки ходили как за младенцем за этим красивым, честным и мужественным, когда-то очень сильным человеком.
И все же самой большой трагедией стал для Балука уход матери. Мать, от которой мы пытались скрыть всю страшную правду, одна съездила в больницу и нашла врача. Узнав от него всё, мама через неделю слегла в больницу. Воспаление легких. Уже на третий день она должна была выписаться. Но после конфликта с медсестрой мама попросила уколоть ей снотворное (хотя при ее диабете ей это было противопоказано), после чего уже не проснулась…
Когда пришла к нам эта неожиданная страшная весть, мы не знали, как сказать об этом Балуку. Но он узнал и приехал проститься с мамой.
Наша мама была спокойная и красивая.
- Ну что, Перина, опередила меня? – сказал Балук (Перина – так в семье называли маму). – Правильно, негоже родителям хоронить своих детей.
Мы не плакали, потому что не могли поверить в происходящее.
Еще целый год Балук боролся с болезнью. И когда Москва была вся в дыму, и стояла страшная жара, его жена Дина позвонила всем братьям и сказала, что Саша уходит. 4 августа 2010 года, пережив маму на 355 дней, Балук скончался. Брат, муж, отец, друг. Президент цыганской автономии. Человек с большой буквы.
…Вчера подходит ко мне мой племянник Саша и говорит:
- Видел во сне Балука. Он был высокий, красивый, загорелый. И на нем была белая майка с турецким флагом.
Тем самым Балук подтвердил наше предположение, что болезнь его началась после того инцидента в Турции.
А еще племянник увидел во сне, что за Балуком стоит всегда любившая его наша мать, Бариева Екатерина Бабаевна. Они вместе и по-прежнему любят и помогают нам здесь.
