Цыганский фермер — 13.10.2008
Написать о Николае Череповском хотелось давно, редкий он человек. И желание всякий раз усиливалось, когда видела его закопченным за рулем «газели», на которой он не первый год рассекает по труднопроходимым деревенским дорогам, устремляясь то на ферму, то на посевы. Но все не было повода.
И вот повод нашелся, даже два. Во-первых, узнала, что выходит журнал «Цыгане России», а во-вторых, Николая недавно наградили грамотой главы Сосновского района и райкома профсоюзов работников АПК Челябинской области за достижение наивысших показателей в развитии сельскохозяйственного производства района в 2008 году. Получается, что звезды сошлись.
Николай — потомственный цыган, хотя, если на улице его встретишь, то цыгана узнаешь в нем с трудом. У него голубые глаза, темно-русые волосы, да и одет он скорее как европеец: светлая рубашка, простого покроя брюки, неброская куртка – никаких излишеств. А что цепь да кольцо, так это то, без чего цыгану сложно обойтись. И не для красоты вовсе, а так повелось, традиция. А с традициями трудно спорить, они в крови. Да он и не спорит. Живет в большом красивом доме с многочисленной семьей: жена, сыновья, снохи, внуки. Много работает.
- В 1990 годы, когда разруха в сельском хозяйстве началась, взял в аренду колхоз на 49 лет. Занялся выращиванием овса, ячменя, пшеницы, разнотравья, начал разводить коров.
Колхозом он называет свой производственный кооператив, а себя — его председателем. Кооператив «Артель» — это 25 километров от Челябинска. Работает там сам Николай, его сыновья и еще 15 человек (все русские). Кроме доярок, скотников, есть зоотехник, бухгалтер, юрист. В первые годы своего хозяйствования столкнулся он с проблемой пьянства. Собрания проводил, но трудно доярок и скотников было от бутылки отвадить. Тогда ввел систему штрафов. Один день на работу не вышел - долой 500 рублей. Зарплаты рабочих от 7 до 10 тысяч в месяц, но можно и больше в «Артели» получать при желании. К каждому празднику за хорошую работу Николай работникам подарки дарит: чайники, фены, сервизы разные. Но проблема остается, практически некому в деревнях сегодня работать.
- Крестьянство-то спивается. И как с этим бороться? – задумчиво произносит он.
Не знает Николай ответа на этот трудный вопрос, при том что хроническое пьянство цыганам в своей массе не свойственно.
В хозяйстве у него сегодня 185 коров, 130 из них дойные. Область поддерживает, субсидии каждый год дает: то 300, то 400 тысяч рублей. Но денег все равно не хватает, так как технику нужно постоянно обновлять.
- Новый трактор, комбайны хочется купить. Да и выгоднее получится на новой технике работать, — признается он.
- А с молоком что делаете?
- Молоко сдаем на молокозавод. Вот за март прошлого года 1,5 тонны сдали. Хороший месяц выдался.
В планах у него переход на другую форму собственности: общество с ограниченной ответственностью. Надеется, что этот переход даст дополнительные возможности для развития хозяйства. А они есть, надо только не сидеть на месте. Правительство области помогает «колхозникам», но порой не знаешь, в какую дверь стучаться. А для того чтобы знать, что тебе положено, говорит Николай, грамотным нужно быть. В его делах ему Марина, сестра жены, она бухгалтер, помогает. И сын Василий; кстати, Вася заочно на экономическом факультете Челябинского госуниверситета учится. Но даже у ученого человека руки опустятся, говорит Николай: за каждой бумажкой поклонись, с пустыми руками к самому маленькому начальнику не зайди. А когда узнают, что цыган, не стесняясь, намекают на подношения. Рассказывает Николай, как несколько лет назад обратились к нему с просьбой, чтобы он мэру лошадь на праздник города подарил. Уважает Николай власть, у него и в рабочем кабинете портрет президента висит. Как он сам признается, не моды ради. Но дарить лошадь отказался. Вспоминая эту историю, до сих пор не понимает, зачем мэру лошадь?
– Обо мне написать хочешь?.. Напиши, напиши, чтобы люди знали, что цыгане тоже работать умеют. Когда дело-то начинал, много завистников было. Языками за глаза чесали, мол, цыган в сельское хозяйство пошел, значит, что-то обязательно украсть хочет. Не все, конечно, рядом со мной много хороших людей было и есть: и русских, и татар, и евреев, с которыми советуюсь, и сам совет даю.
Мы сидим на просторной кухне. Хотя ее, пожалуй, кухней в привычном смысле слова не назовешь. Хоромы да и только! Вся семья в сборе. Когда Николай говорит про работу, он очень сосредотачивается. Видя, как я записываю, старается не пропустить главное. У него волевое, даже несколько жесткое лицо. Впрочем, оно делается мягким всякий раз, как только он вспоминает детство, особенно когда рассказывает, как мама, черноглазая и смуглая цыганка, целовала своего младшего сыночка в его васильковые глаза.
Мамы Азы уже нет в живых, да и сын ее давно не мальчик — его старший внук, Миша, в школу ходит, а по дому бегают младшие: Лизанька и Николка, у которого тоже светлые, как у деда, глаза.
- У Коли три брата: Василий, Виктор, Михаил. Михаила, правда, нет уже, царство ему небесное. Две сестры, Раиса и Софья – все своим трудом живут. Так родители их приучили, — рассказывает жена Лиза.
- Она правильно говорит. Родители много работали. И нас к труду приучали. Картошку сажали, потом ее продавали. Скотину (свиней, коров) выращивали. Мать на базаре молоком торговала. Отец заготовителем много лет проработал.
Он подвигает ко мне тарелки с домашними деликатесами: аппетитными кружками колбасы, куриного рулета, окорока.
- Ешь, ешь, сами делали, сейчас и шашлыки готовы будут.
Наш разговор прерывает телефонный звонок. Звонят дальние родственники, зовут на второй день свадьбы.
- Пойдете? — интересуюсь.
- А ты с нами пойдешь? — вопросом на вопрос отвечает Николай, но, подумав немножко, берет телефонную трубку и отказывается от приглашения.
- Не сердитесь, вчера молодых поздравили, а сегодня у нас у самих люди в доме.
Гость в его семье как священная корова. Не знают, куда его посадить и чем угостить. А гостей, как правило, бывает много. Да не просто много, а так много, что в его просторном доме с трудом гости рассаживаются. Как-то заспорили в семье, как юбилей отмечать. Не шутка, пятьдесят лет Николаю исполнялось. Старший сын Василий предложил отцу с матерью взять путевку да махнуть в теплые страны на отдых. А младший, Миша, засомневался, что отец так сможет поступить.
- Без людей как прожить? Невозможно. У меня и отец без людей не мог прожить. К нему и цыгане, и русские шли: «Ленька, помоги в похоронах», «Посоветуй правильно». И дядька, брат отца, Василий Алексеевич, тоже в гуще людей всегда был, — согласен с младшим сыном Николай.
Из разговора про родственников узнаю, что к Василию Алексеевичу в семье Череповских особое отношение. Большим он был человеком. После окончания сельскохозяйственного института работал много лет начальником материально-технического снабжения сельского хозяйства Челябинской области. Своих детей у него не было, поэтому много внимания уделял детям брата: подарки дарил, уму-разуму учил. Наверное, поэтому все Череповские в школу ходили. Сестры Соня и Рая профессиональные училища закончили, а старший брат Михаил – институт. И внучатые племянники Василия Алексеевича сегодня учатся, кто в колледже, кто в университете.
- Внуков теперь надо выучить. Сегодня без образования пропадешь. Я и сам пошел бы, но поздно уже, — после некоторого молчания говорит Николай.
- Ничего не поздно. Говорю ему, давай компьютер осваивай, в Интернете и про колхоз, и про лошадей информацию разную найдешь. Тормозится все, — критикует отца Миша.
- Вот заладил — компьютер, компьютер. Только через него все учение, что ли? – не уступает Николай. - Ученым хорошо быть, но не только от книг и компьютера твоего польза. Ты вот к лошадям почаще заходи, они тебе больше, чем Интернет, про жизнь расскажут.
О его любви к лошадям в семье рассказывают легенды.
- А дети все на машинах… — сокрушается он. - Я машины тоже люблю, но какая из них с лошадью сравнится. А?
Разговор свой мы продолжаем уже на ходу, так как Коля вдруг встает из-за стола и решительно зовет с собой.
- Накинь что-нибудь. Тут рядом, — говорит он мне.
Мы входим в просторную конюшню. Лошади чувствуют нас мгновенно и тут же устремляются навстречу, шумно перетаптываясь.
- Встречают. Слышишь? А смотрят как, глянь. Глаза краше, чем у девки. Вот Пуск, а это Памир, а вот Набойка… Я не только по именам знаю всех, но каждую знаю на мордочку. С ними лучше, чем с людьми. Знаешь почему? Никогда не предадут. Преданнее существа нет.
- А правда, что ты на Новый год в конюшне елку наряжаешь? — спрашиваю.
- Наряжаю. А за что же лошадок праздника лишать? Не по-человечески это.
У Николая в хозяйстве и тяжеловозы, и орловские, и русаки.
- У отца моего лошадей было семь всего, а у меня пятьдесят пять, — с нескрываемой гордостью признается он.
- А Задор мой, конь орловской породы, чемпионом России стал в 2006 году. И попона победителя есть. Деньги, призы там разные я не беру, отдаю наезднику: ему деньги, а мне слава.
Он треплет Памира по холке. Тот не сопротивляется, наверное, хочет продлить свидание с хозяином. В конюшне Коля частный гость, лошади не успевают соскучиться, как он тут как тут.
- Утром здороваюсь и вечером перед сном захожу.
В его хозяйстве есть и собаки, и голуби. Каждый выходной он на птичий рынок ездит. Голуби, признается, — любимое занятие.
- Глаз голубя смотрит в небо, поэтому смотри на голубей, — почти стихами советует он мне.
Голубей он разводит сам. Предпочитает белых уральских курносых, у него их 10 пар, и уральских чайных, их примерно столько же.
- А сыны переняли любовь к животным, к земле? — интересуюсь.
- Ребята…Ребята работают вместе со мной, но такой тяги, как у меня, нет. Надеюсь на внука Мишку. У него интерес есть. С вечера скажу ему, что на ферму поедем, так он ночь спать не будет, только чтобы не проспать. На бега со мной ездит. Думаю, толк будет.
- Цыгане некоторые наркотиками торгуют. В чем причина?
- Кто торгует, значит, ничем другим прожить не умеет. Это самый легкий путь. Ума много не надо. А почему это происходит? Ответов много. Не учатся, и с этим надо что-то делать. Сразу красиво жить хотят, не потрудившись. Когда дело есть, до этого ли баловства? Вот у меня магазин продовольственный. Сначала взял в аренду, потом выкупил. Тоже заботы требует. Я за свою жизнь где только ни работал. Начинал с того, что бутылки собирал, потом двадцать пять лет отработал на центральном рынке рубщиком мяса. Труд не из легких - мороженое мясо рубить.
- Завидуют, наверное, тебе люди?
- Завидует тот, кто легкости от жизни ждет, тот и завидует. Деньги — это хорошо, но главное семья для меня. Мы с Лизой уже 32 года вместе, по всем вопросам советуемся.
- Говорят, у цыган особый уклад жизни?
- Уклад, конечно, есть. Уважаем родителей. Есть в цыганских семьях культ отца, матери, культ старшего. Наши дети по миру не разъезжаются, стараются одной семьей жить. А в остальном все как у всех.
И опять мы на кухне — пьем чай с вишневым пирогом. Невестки не отходят от стола, щедро угощают. Рассматриваем фотографии. Каждый снимок Николай с неподдельным интересом комментирует. Когда наступает время прощания, он интересуется, все ли я записала. Потом вдруг сокрушается:
- А я тебе не все рассказал. Про колхоз многого не сказал. Проблем там не перечесть. Лиза иногда, жалея меня, говорит, чтобы я бросил все и здоровье свое поберег. Да, сельским хозяйством сегодня заниматься – сплошная головная боль. Но не брошу, пока силы есть. Работа – она ведь жизнь продлевает.
Он выходит во двор проводить меня, на ходу показывает новые ворота, которые недавно поставил.
- Нравится?.. Ты в колхоз ко мне приезжай, там я тоже порядок навожу. У меня скоро лучше чем у немецких фермеров будет.
И тут же сам себя поправляет:
- Не лучше, может быть, но и не хуже.
